Время неумолимо бежит вперед, и стрелки этих часов нельзя
повернуть вспять. Так и невозможно изменить случившиеся события, но именно они
становятся поучительными уроками для будущих поколений. То же было и с аварией
на Чернобыльской атомной станции, её разрушительные последствия до сих пор
ощутимы во многих уголках бывшего Советского Союза. Эта трагедия красной нитью
прошла через жизни миллионов людей: эвакуированных жителей Припяти, работников
электростанции, их родственников, а также тех, кто принимал участие в борьбе с
вышедшим из-под контроля радиоактивным атомом.
Рылянин Виктор Зиборов в октябре 1986 года трудился
водителем в агротехникуме, тогда военкомат и призвал его на учения. Конечно, о
Чернобыльской аварии тогда уже знали все, но это казалось таким далеким, и
невозможно было предположить, что через несколько дней он окажется там. Виктор
Николаевич вспоминает:
– Нас привезли в Курск, затем на электричках отправили в
Киев, а оттуда – в Чернобыль. Дали три дня на адаптацию, а уж потом приступили
к работам. Суть моих действий была проста: из автомобильно-разливочной станции,
заполненной водой с порошком, впитывающим радиоактивную пыль, поливал песок. А
рабочие снимали его 15-сантиметровый слой и увозили для захоронения в
могильниках Припяти.
После Виктора Николаевича перевели на управление вышкой,
поднимавшей на 18-метровую высоту тех людей, которые мыли стены реактора. Выше
не получалось, так как ветер начинал гонять стрелу из стороны в сторону, а это
сильно затрудняло работу. Здесь, в непосредственной близости к источнику
излучения, пребывание было ограничено всего шестью минутами, по истечении
которых мойщиков сменяли другие. Виктор Николаевич работал на расстоянии шести
метров, поэтому время его вахты достигало полутора часов. Срок службы техники
тоже был невелик. За два месяца пребывания рылянина на атомной станции были
отправлены «на кладбище» шесть его вышек.
Всех, кто принимал участие в дезактивации, снабдили
защитными костюмами, перчатками, резиновыми сапогами, уже на месте выдавали
респираторы– «лепестки», а также примитивные устройства для контроля над дозой
облучения. Считалось, что такое обмундирование спасет от радиации. По окончании
смены нужно было пройти мойку в санпропускнике, а потом принять душ, причем
индивидуально определялось – кому с мылом, а кому – без.
Дозы облучения были колоссальными. Говорят, что дозиметристы
искусственно их занижали, чтобы люди дольше работали. Но, как вспоминает Виктор
Зиборов, лучше всего на радиацию реагировал организм. Если было получено свыше
одного рентгена, уже ощущалось недомогание, а дальше – больше: глаза начинали
нечетко видеть, опухал язык, пропадал слух. На объекте постоянно работали
медики, они оказывали помощь тем, кому становилось плохо.
Был и такой случай. Один из соратников Виктора Николаевича
нашел алмазный круг для заточки инструментов, который в советские времена был
большим дефицитом. Боясь, что дозиметристы запретят его забирать, потихоньку
спрятал ото всех под своим спальным местом, а к утру – умер.
Что греха таить, были и такие, кто специально приезжал в эти
места, чтобы поживиться. Тащили всё, что, по их мнению, составляло хоть
какую-нибудь ценность, – технику, предметы быта. Ими занималась милиция, а
чтобы не допустить распространения радиации таким образом, был приказ
расстреливать мародеров на месте.
Как и многим участникам ликвидации аварии, больше всего
запомнился Виктору Николаевичу «рыжий лес», расположенный возле Чернобыльской
атомной станции. После аварии деревья, а это были преимущественно сосны,
первыми впитали в себя вредные вещества. Загрязнение достигло небывалого
уровня, и они, без пожара сгоревшие изнутри, стали красными. Стрелка дозиметра
здесь «зашкаливала». Да и одним своим видом это место наводило ужас. Не по себе
становилось и от вида опустевших домов, сёл. Всё вокруг было мертвым, жизнь
здесь остановилась… навсегда. Попадались на глаза фрукты и овощи небывалых
размеров, каких в обычной жизни не встретишь. Но выглядевшие аппетитными яблоки
или виноград, конечно, никто не рисковал съесть. Все понимали, что это
смертельно опасно.
Кормили ликвидаторов хорошо, только вот со временем, как
признается Виктор Николаевич, стал плохо чувствоваться вкус еды, уловить тонкий
привкус можно было только в очень горячей пище. Врачи объясняли это ожогом
слизистой рта. Вспоминает он и о том, как однажды откуда-то им привели
огромного барана, но съесть его не разрешили – велика была доза полученного им
облучения. Утилизировали вместе с другими радиоактивными отходами.
Через два месяца рылянин вернулся домой и продолжил свою
обычную жизнь. Но воспоминания о пребывании в Чернобыле до сих пор всплывают в
памяти, да и здоровье после роковой командировки было изрядно подорвано.
Тридцатикилометровая зона вокруг атомной электростанции
по-прежнему таит в себе опасность из-за радиоактивного заражения. Некогда
молодой город Припять превратился в законсервированный памятник трагедии. Но
именно она продемонстрировала всему миру героизм простых людей – таких, как
Виктор Николаевич Зиборов, вставших плечом к плечу на борьбу с невидимым
врагом. Многих уже нет в живых. Был ли у них страх? Конечно! Но несмотря ни на
что, они мужественно выполнили свою работу, тем самым заслужив, чтобы люди
знали и помнили их подвиг.
Светлана Беседина
|
