Главная тайна всех тайн, что все в этом огромном мире божественно. В непознанном человеком мире чувств, переживаний, мыслей и в огромном мире, окружающем его.

Мир создан для нас с вами. Стоит только осознать свое присутствие на земле, прислушаться к себе или пристально посмотреть на происходящее вокруг, быть может, увидеть алеющий вдали восход солнца, серебрящуюся в его лучах нежно-голубую снежинку, услышать пересвист нахохлившихся свиристелей и восхититься свежестью утра, красотой красок. И, если это удалось, поделиться наполнившим вас ощущением с окружающими. Ведь, несмотря ни на что, мир прекрасен. Если этого не увидим мы, живущие на земле, то кто это сделает за нас?

Мой Бог

Витая в небесах лазурных,

Я не приемлю дней базарных.

Эх, озарить бы неразумных

Прозренья светом лучезарным.

Я – солнцелюб. Мой Бог – природа.

Молюсь березам и осинам:

Прошу тепла у небосвода

Для обезволенной Руссии.

Прошу терпения и силы,

Здоровья у Земли родимой:

Прости нас, матушка, прости нас

За образ жизни нелюдимый.

Прости за то, что перестали

Смотреть на небо, солнце видеть,

Не восхищаемся цветами –

Топтать способны, ненавидеть.

Прости за то, что друг на друга

При встрече смотрим исподлобья,

А вместо песен – маты, ругань,

И страх за пазухой, да злоба.

Иван Мироненко

* * *

Когда одолевают вас напасти,

Сутулится не по годам спина,

Припомните, что жизнь – большое счастье,

Поэтому она одна дана.

И, чтобы по гадалкам не мотаться,

Попробуйте себя преодолеть.

Пора учиться, люди, улыбаться,

Хоть шепотом попробуйте запеть.

Взгляните на знакомые предметы,

Что видите все время, сотни раз.

Иным, поверьте, вспыхнут они светом,

И пелена тоски уйдет из глаз.

А если назревает в доме свара,

Молчите, да на улицу скорей!

И не придется пепел от "пожара"

Счищать с израненной души своей.

В поля, в леса, в безлюдье уходите,

Наедине побудьте вы с собой.

Уж, коль захочется, во всю ревите,

На людях чтоб слезинки – ни одной.

Припомните, что жизнь – большое счастье,

Поэтому она одна дана.

Когда одолевают вас напасти,

Давайте сдачи смело им сполна.

Нелли Старцева

Наука любви

Любить всю жизнь? Какая скука! –

Изрек несчастный скептик вдруг, –

Любовь – чудесная наука!

Она приходит к нам не вдруг.

И, если сердце твое глухо,

И не созрело для любви,

То ты с улыбкой пошлой, глупой

О ней постой, не говори,

И не кощунствуй понапрасну,

Что все мол на один манер,

Что всех бросают, все несчастны

Тому есть ни один пример!...

Но есть здесь камень преткновения,

Поспорю с вами я, друзья –

Любовь, как чудо озаренья!

Она превыше бытия!

Любовь – она не терпит фальши,

Ей чужд обман, слепой расчет.

И если кто любил однажды,

Меня поддержит и поймет.

Любовь – дар Божий дан нам свыше

Но к сожалению, увы…

не каждый может сердце слышать,

Не каждый создан для любви!

Как жаль мне тех, кто тратит силы

На нелюбовь из года в год,

Прощаясь с жизнью пред могилой,

Бесславно, без любви, уйдет.

Мария Пироженко

Иностранный язык

(басня)

Лиса с Котом дружила и хвастала притом,

Что будто овладела куриным языком:

"Чужой язык поможет тебе в любой беде,

Ведь иностранный нужен нам в жизненной борьбе".

"Учи язык мышиный, – советует Лиса, –

Со временем познаешь такие чудеса!"

Идут они по лесу, глядят: вдали Петух,

И начала Лисица тут кукарекать вдруг.

На тот язык к Лисице Петух и прибежал.

И здесь, как говорится, как кур в ощип попал.

"Возьмусь за иностранный, – решил Василий-Кот, –

И выучу мышиный в Крысиный этот год!"

Борис Черников

Страсть

– Что вы так смотрите, Сергей Петрович?

– Смотрю? Да что ж тут спрашивать, Галина?

– Евлампиевна я.

– Евлампиевна. Об Вас я все мечтаю… Бывает по ночам не сплю. Нет сплю, конечно, но как-то с боку на бок. Мысленно витаю. Фигурка Ваша. Носик, ротик, губки. И вся Вы… Вот мечтаю… Эх, если бы, Галина… э-э…

– Евлампиевна.

– Надо же! Какие у Вас ушки, щечки… И так далее… Что Вы мне скажете на этот счет? В смысле сердечного ответа.

– Семнадцать двадцать с Вас, Сергей Петрович.

– Ух ты! Оказия какая! Счас поищу… Тут где-то были… Ага, вот, двадцать копеек не хватает.

– Всегда вам не хватает.

– Да все она, Галина Евл… Она, треклятая, в прах разоряет. На хлеб, порою, Галя, не хватает. Все это страсть моя. Опустошает. Не знаю, что и делать… Если бы, Галина…

– Евлампиевна.

– Е-лампевна. Я понимаю. Как получу, так сразу… Что деньги? Деньги – прах. Вот если бы Вы, Галя… А? Может… Нет? Во, жизнь-жестянка! Налей еще полсклянки… Как только… По ночам не сплю, мечтаю.

– Все, Петрович, хватит, закрываю.

– Ах, Лампевна, страсть к Вам меня сгубила. Поверьте, нету зверя злей… Как только получу… На посошок налей!

Леонид Малышев

* * *

Ухожу от себя, ухожу от людей:

Посидеть у ручья, что стал звонче и чище.

Скальный камень молчит, а из черных щелей

Вырывается ветер горячий и свищет.

И гнетущая, жгучая сердце печаль

На меня налетает, как черная птица.

Ну а воды ручья пробегают, журча,

Чтоб испить – надо им до земли поклониться.

Припадаю к воде пламенеющим ртом

И глотаю взахлеб леденящую свежесть.

Выпиваю глоток с отраженным лучом,

Ощущаю в себе солнца спелую нежность.

Я готов этой нежностью всех одарить:

И цветы, и траву, камня серого груды,

Если мне этот мир в мелочах не любить,

Доброту каждодневную черпать откуда?

Владимир Глебец

Лидочка

"Лида, Лида, Боже, Боже!

На кого же ты похожа? –

Говорила ей подруга, –

Не найдешь себе ты друга,

Не посмотрит на тебя,

Ты ж неряха, вот беда!"

"Вот неправда, ерунда,

Друга я найду всегда!"

Тут поспорили подруги,

Что помоет Лида руки,

Мыльце Лидочка берет,

К умывальнику идет,

Щечки, шейку, ручки трет,

Полотенцем вытирает

И тихонько напевает:

"Ты права, моя подруга,

Лучше мыла нету друга!"

Галина Бокова,

РСПК студентка

Люблю

Люблю.

Когда зимы в зиме немного,

Когда пушистая дорога,

Когда морозит лишь слегка,

Когда рябины не опали,

И гроздья красные висят,

И галок черных шумных стаи

Над ними весело кружат…

Любовь Сараева

Розовое утро

Разгорелось утро, распустилась розой.

Это от услады, это от мороза.

И на сонных зданьях розовый румянец,

На ветвях березок розоватый глянец.

Щедро льет багрянец пламенною чащей.

Вот уже от солнца пропотели лужи,

Солнечный денечек расколдует стужу.

Галина Духанина

Осенним утром

Иду осенним ранним утром,

Туман кругом стоит стеной.

Стада гусей тянутся к лугу,

Телята дремлют под скирдой…

В тумане слышен рев коровы

И уток кряканье в реке,

Удар хлыста у фермы новой,

Да гул машины вдалеке.

Туман становится все реже:

Уже видны дома и лес,

Вдруг ветерок дыхнул, так нежно,

Что солнце брызнуло с небес.

Проснулся день, запели пташки,

Дымок валит из теплых труб,

И солнцу рады все букашки,

И я, и ты, мой милый друг.

Диана Велюханова

Созерцание

Девочка лежала на траве, закинув одну руку за голову, другой держала травинку, которую рассеянно покусывала. Ветер играл выгоревшими на солнце волосами, они то и дело попадали ей то в глаза, то в нос, отчего становилось щекотно. Она загадочно улыбалась, лежала не шевелясь, боясь нарушить то хрупкое ощущение счастливого соединения с природой, которое так редко посещает нас.

Перед глазами лежал опрокинутый мир. По небу лениво плыли кучевые облака, изредка закрывавшие солнечное тепло, отчего тело покрывалось мурашками. Но вот облако проплывало дальше и тепло вновь возвращалось. Истома обволакивала, убаюкивала, и хотелось, чтобы это состояние длилось бесконечно. Возле лица, на тонкой глазастой ромашке, примостилась божья коровка. Она то приподнимала свои мини крылышки, то резко опускала их, как будто ей тяжело взлететь. А может, она и впрямь напилась сладкого цветочного нектара, и так отяжелела, что взлететь не может? Ромашка покачивала тугой головкой, перешептываясь с подругами, а с нею качалась божья коровка, наверное, ей это очень нравилось. Девочка слушала музыку их тихого разговора, и ей было весело и уютно среди них. Внезапно пролетел легкий шалун-ветерок, сорвал с колен ее платье, пробежал под ним, надув платье парусом, пробрался под рукавом и выскочил, шаловливо коснувшись щеки.

Вот проказник, лениво подумала девочка, обязательно надо было нарушить томление. А впрочем, мне хорошо и приятно от его нежного прикосновения. Пусть шалит, если ему так хочется. Ее внимание переключилось на ногу, по которой ползло какое-то насекомое. Ползло осторожно, ощупывая ногу тоненькими усиками, останавливаясь и двигаясь дальше. Было щекотно и хотелось шлепнуть по ноге рукой, но лень одолела, и шевелиться совсем не хотелось.

"Ну, чего они меня достают, как будто места им мало, – возмутилась она. – Обязательно нужно ползти по моим ногам. Вот, надоеды. Ну да Бог с ним. Пусть ползет, если ему больше негде ползти, мне не жалко. А если я лежу на их дороге, – пришла к ней неожиданная мысль, – или он живет здесь этот маленький жучок? А я пришла, нарушила их порядок и еще возмущаюсь". Она вытянула согнутую в колене ногу, потянулась всем своим угловатым телом и повернулась на бок, подложив руку под голову. В нос попала травинка, она отвела ее рукой в сторону, и пред глазами предстал другой маленький мир.

Словно маленький лес, стояла зеленая и сочная трава с яркими бликами солнца на листьях. Листья поражали своим разнообразием: маленькие и большие, круглые и длинные, резные и простые, темные и светлые. По ним ползали разные букашки, сновали муравьи, плел паутинку толстый серый паук, а на нижней стороне листка подорожника примостился влажный слизень. Чуть выше послышалось жужжание. Девочка подняла глаза и увидела маленькую пчелку, отыскивающую самый вкусный цветок, который был бы ей сейчас позарез нужен. А вот тонкая ромашка с сизым налетом на узких листьях, а это круглые головки душистого клевера, над ними выделывает замысловатые виражи мохнатый шмель. Говорят, только шмель, благодаря своему длинному хоботку, может достать их нектар. Девочка вспомнила, как всего два-три года назад вместе с друзьями ловила таких шмелей. Сажали их в спичечную коробку, а потом относили домой, где-то оставляли, теряя к ним интерес. "Вот глупые, зачем мы это делали, – подумалось ей, – сколько шмелей погубили. А они вон, какие красивые, важные и трудяги большие". Шмель и впрямь был красив своей бархатной шубкой с изумительными желтыми полосками. Он важно гудел, пристраивая свой хоботок к цветку, и совсем не обращал на нее внимания, как будто порицая за безделье. Ей захотелось взять его в ладошку и поднести к глазам, чтобы лучше рассмотреть. Но она знала, что он очень сильно жалит, сильнее пчелы и боялась его. "Пусть себе работает, он здесь хозяин, а я гость, так что нужно лежать спокойно и вести себя вежливо".

Ей вдруг сделалось смешно от этих мыслей, она засмеялась, но смех вышел глупый, будто она хрюкнула или всхлипнула. Шмель, испугавшись, взмыл вверх, откуда выпорхнула маленькая синяя бабочка. "Ну вот, всех перепугала, – перевернувшись на спину, улыбнулась она. Сняв со щеки досужего муравья, посмотрела на облако, заслонившее от нее солнце. – Ух, ты, какое огромное! Вот бы руками потрогать и посидеть на нем. Здорово было бы!" Тень от облака проплыла над ней темным пятном, перескакивая с травы на деревья, и исчезла.

"Как интересно смотреть на небо! – думала девочка. – Оно всегда такое разное, бесконечное и смотреть на него никогда не надоест. А вот и любимец небес, жаворонок, ишь как звенит, а ведь совсем маленький. Боже, как я все это люблю! И этот луг, усеянный ромашками, клевером, над которым трудится и важный шмель, и независимая пчела, и бежит в своей вечной заботе труженик муравей, и опивается сладкой росой божья коровка, и эти мягкие пушистые облака и тяжелые, наполненные влагой тучи. Господи, пусть это будет вечным! И шалун-ветерок со своим свежим легким дыханием. И пусть всем будет тепло и уютно на нашей маленькой и такой красивой земле!

Анна Галанжина

Желающие прочитать эту страницу в оригинальной верстке могут загрузить её в формате    >>ЗДЕСЬ>>