№26 / 29.03.2013 г.

Каждый пишущий человек желает быть услышанным. В этом смысле члены нашего литературного объединения – не исключение.

Иногда читатели упрекают нас в том, что литературные страницы насыщены «несерьезной» лирикой о личном, о любви или о природе... Принимая это замечание, сегодня мы обращаемся лишь к малой толике серьезных тем, которые обычно затрагивают наши авторы в своем творчестве. Надеемся, публикуемые стихи не оставят читателей равнодушными и они захотят высказать свое мнение о прочитанном.

«Груз-200»

(отрывок из поэмы «Плач»)

Всю ночь назойливо, упрямо,

Кошмарно виделся ей сон:

Вываливалась в доме рама.

Предвестье близких похорон?

Еще чуть брезжился рассвет,

А мама – свечечку к иконам,

И еле вышептанным стоном:

«Отец, у нас кого-то нет!»

А мысленно уже гадала:

Кто ж – старший? Или, может, дочь?

Или со средней что-то стало,

Чему нельзя уже помочь?

Как будто кто-то спицей тонкой

Ударил больно под ребро,

Пошла зачем-то до колонки,

Забыв при этом про ведро.

Навстречу тихо письмоноша

Вела в руках велосипед.

– Что?!

– Телеграмма.

– Кто?..

– Алеша...

И помутился белый свет...

И солнце покатилось шало,

Космато-черно в огород.

Истошно мама закричала,

Как птица, раненная влет.

«Сыночек!

Младшенький!..

Алеша!..»

Лежала мама на траве.

Рыдал отец, соседка – тоже,

И пес выл страшно во дворе.

А письмоноша повторяла,

Не в силах стук зубов унять:

«Ваш сын, майор...

Вчера не стало,

«Груз-200» вам должны прислать...»

Обмолвилась, и ужас разом

В глазах. Он передался мне.

Ей, письмоноше, был с Кавказа

«Гостинец черный» по весне.

Дружка Алешкина тогда

Деревней всей отголосили.

Теперь в наш дом пришла беда,

А сколько их по всей России,

Что пали только в это лето?

О, Господи, зачем, скажи,

Застыли скорбные ракеты

В той части, где мой брат служил?

* * *

Мягко рассвета стелилось свечение,

Свежесть, теплынь, птиц беспечное пение.

В каждой росиночке солнце сияло,

Горя ничто нам не предвещало.

Я не поверила, я не хотела

Верить, что нам привезут твое тело.

Мало ли в жизни ошибок бывало?

Как это – был и не стало? Не стало?!

Как пережить эту боль, я не знаю.

Ты – моя рана в груди ножевая.

Как же ты смог в тридцать шесть

Невозвратно?

Месяц мой ясный, мой свет незакатный.

Лешенька, помнишь, как славно мы жили,

Честно по-братски гостинцы делили?

Ну, иногда, не слукавлю, бывало,

Что и шлепка я тебе поддавала...

Ты был любимцем семьи нашей дружной...

Мысли, как черные вороны, кружат.

Тает, на пальцы стекая, свеча,

И не дотронешься ты до плеча.

Свет ты мой ясный, да как я поверю,

Что не откроешь в наш дом уже двери?

Может, ты просто уехал на дневку?

В часть?

На учения?

В командировку?

Пусть не сейчас, пусть вернешься не скоро...

«Ждите»

– Не верю!

«Груз-200». Майора»...

Лешенька, Леша! Ужель тебя нету?

Смотришь, лукаво прищурясь, с портрета:

Это ж твое распоследнее лето.

Птицы последние, травы, рассветы...

Кажется мне, говорю, и ты слышишь.

Травы дыханьем не ты ли колышешь?

Спи, и ничто пусть тебя не тревожит,

Короток век твой, но честно он прожит.

* * *

Скорбный эскорт у разверстой могилы,

Господи! Где взять хоть капельку силы?

Кто-то вздыхает: «Хороший был малый!..»

Если бы знать, что отпущено мало!

Если бы знать!

Но не переиначить,

Олечка, младшая дочь твоя, плачет.

Вторят гобою осипшие трубы.

В кровь искусав пересохшие губы,

К цинку холодному я прикасаюсь.

Я не прощаюсь с тобой, не прощаюсь.

Я возвращаюсь в далёко-далёко:

К радости, к детству, к началу, к истокам...

Помнишь? Конечно, ты помнишь, я знаю,

Дом наш – на улице первый от края.

Помнишь корову премудрую Галку?..

Лешенька, деток твоих мне так жалко!

Как ты любил их! Не все так умеют.

Братик мой младший!..

Ладони немеют...

Падают розы на свежую глину.

Старшенькая твоя дочка Марина

Не отрывает от рук твоих взгляда...

Что ж ты сложил их? Не надо. Не надо!

Господи правый! С ума сойти впору!

Ты – не «груз – 200». Не «тело майора».

Брат мой, кровинушка, память живая!

Рана в груди моей ты ножевая!

Ангел ты мой, ты хорошим был братом,

Сыном, отцом и России солдатом!

Надежда Жукова

Письмо без адреса

Когда-то матери письмо я написал с «уведомлением».

Прошли года, но до сих пор ответа не пришло.

Сейчас прошу у Господа одно: прошу прощения

За то, что опоздал и не туда отправил я его.

Ах, как нужны сегодня мне те строки из ответа,

Я в них нашел бы доброту, любовь, молитвы за меня,

Прочел бы вещие слова из материнского завета –

Все то, что в «почте жизни» не нашел я у себя.

Не знаю я, что написала бы она сегодня, улыбаясь,

Так хочется спросить и бесконечно ждать ответ,

Но лишь в одном, что он когда-нибудь придет,

не сомневаюсь,

Сквозь годы посланный без адреса конверт.

Эмин Алиев

Моя любимая деревня

Скрипит рассохшаяся дверь,

Как будто бы зовет кого-то,

Вздыхай, хоть не вздыхай теперь,

Волынка канула в болото.

Здесь, помню, счастлива была,

Пила взахлеб я свежий воздух,

Как заведенная юла

Кормила кур, носила воду.

Но солнца мне не разбудить,

В былом колодец, куры, козы...

Чтоб душу до конца испить,

Шиповника ласкаю розы.

Да! Эхом жизнь отозвалась,

Уже давно не пляшут грабли.

Бурьян, не скошена трава,

Живут здесь аисты и цапли.

Тумана сброшенная шаль,

Шумят тревогою деревья.

Как мне тебя сегодня жаль,

Моя любимая деревня!

Светлана Прасолова

В базарный день

Народ толпится, музыка играет,

– Купи-продай! – шумит базарный люд...

Все продается, но не всяк скупает,

Хоть места каждому хватает тут.

В дверях базара нищая старушка

Стоит и тонким голосом поет.

В руках – баян, а под ногами кружка,

Дрожит от холода бедняжки рот.

Склонилась к ней, звенит монета в кружку.

– О, Боже правый! – вздрагиваю я

И узнаю ту бедную старушку –

Учительница первая моя...

Людмила Шуманова

Боль души

Обмелела, местом свалки

Стала реченька моя.

Пенопласт, бутылки, банки,

Сверху – дохлая свинья.

Но какое детям дело

До стерильности речной,

Не задумываясь, смело

В эту жижу – с головой.

Странно, всё-таки всплывают,

Хоть и рожиц не узнать –

Поросята ль перед вами,

Водяные ли со дна?!

Вот такое, братцы, дело,

Что могу ещё сказать?–

До того всё очертело,

Не глядели бы глаза!

Иван Мироненко

Царство книг

(посвящается районной библиотеке)

Я помню ясно, как впервые

Заветный перешла порог:

Перила лестницы резные

Манили в мир печатных строк.

Свет книг – таинственный и властный –

Волшебно в душу мне проник,

Открыл он для меня прекрасный

Неиссякаемый родник,

Что утоляет знаний жажду

И радует за мигом миг...

Уверена, что знает каждый,

Каков особый запах книг.

Входили в зал, благоговея,

Прохлада здесь и тишина;

Библиотекари, как феи,

Способны осчастливить нас

И приключенческим романом,

И историческим трудом,

И поэтическим туманом –

На всякий вкус найдется том.

Ни телевизор, ни компьютер

Не смогут заменить нам их.

Живи и процветай, как чудо,

Родное царство умных книг!

Светлана Чулкова

Старый дом

Тихонько умирает старый дом:

Давно рассохлись половицы в нем,

Дверь старчески, так жалобно скрипит!

Болеет дом, он нынче – инвалид…

Тоскует дом, как– будто человек,

С хозяйкой вместе доживают век.

Построен был надежно, на века,

Теперь же превратился в старика…

Когда-то дом был молод и красив.

Хозяин был здоров и полон сил,

Был дому другом, холил и любил,

Дом счастлив был, его благодарил…

Веселой стайкой дети жили в нем,

Был полной чашей этот славный дом!

В нем детский смех мелодией звучал,

Надолго он порой не умолкал!

Семейный дом окошками сверкал,

Не иссякал в нем жизненный накал.

Увы! Давно хозяина уж нет…

Померк в окошках яркой жизни свет.

Детей в нем нет, – у каждого семья,

Разъехались, женились сыновья.

Старушка, рано ставшая седой,

Едва бредет к колонке за водой.

Себя жалеет, дом безумно жаль!

В глазах подслеповатых лишь печаль…

Так и живут, хозяюшка и дом,

Делить невзгоды суждено вдвоем…

Мария Пироженко